Всем известно, какие проблемы возникают, когда два человека, он и она, вступают в совместную жизнь. Одна из таких проблем, нередко приобретающая острые формы, – это отношения супругов, касающиеся их прав и обязанностей.
И в древности, и даже в не столь отдалённые времена женщина в семье находилась на положении рабыни, в полном подчинении у отца или мужа и не имела никаких собственных прав. Само собой разумеющейся была традиция абсолютного господства старшего мужчины в семье. Какие формы приобретало это господство, зависело от главы семьи.
В последние два столетия, особенно в настоящее время, в связи с развитием идей демократии, эмансипации женщин и равноправия супругов, всё сильней проявляет себя другая крайность: женщина становится не просто равноправной, но нередко приобретает доминирующее положение в семье.
А как правильнее, как лучше? Какая модель разумней с христианской точки зрения? Ответ: ни та, ни другая – обе нехороши. Православие предлагает третий вариант, и он действительно необычен: такого понимания этого вопроса прежде не было, да и не могло быть.
Мы часто не придаём должного значения тем словам, которые встречаем в Новом Завете: в Евангелии, в апостольских посланиях. А там содержится мысль, которая совершенно изменяет взгляд на брак и по сравнению с тем, что было, и по сравнению с тем, что стало. Попытаюсь объяснить на примере.
В каком отношении между собой находятся различные части и детали, например, автомобиля? Их множество, из них собирается автомобиль, ибо он есть не что иное, как только совокупность частей, правильно соединённых в одно целое. Поэтому его можно разобрать, разложить по полочкам, заменить любую деталь.
А с человеком – так же или как-то принципиально иначе? Ведь он тоже, кажется, имеет множество «деталей» – членов и органов, так же закономерно, гармонично согласованных в теле. Но тем не менее понимаем, что тело не просто составлено из рук, ног, головы и так далее, не образовано путём соединения соответствующих органов и членов, а является единым и неделимым организмом, живущим одной жизнью.
Так вот, христианство утверждает, что брак – это не просто соединение двух «деталей» – мужчины и женщины, с тем чтобы получился новый «автомобиль», которому безразлично, что в нём чему подчинено. Брак – живой организм, такое взаимодействие мужа и жены, в котором они находятся в сознательной взаимозависимости и разумном взаимоподчинении. Он – не какая-то абсолютная деспотия, в которой жена должна подчиниться мужу или муж стать рабом жены. С другой стороны, брак – и не то равноправие, при котором не разберёшься, кто прав, а кто виноват, кто кого должен слушаться, когда каждый настаивает на своём – и дальше что? Ссоры, ругань, разлад, и всё это – долго ли, скоро ли – приводит к полной катастрофе: распаду семьи. И какими переживаниями, страданиями и бедами это сопровождается!
Да, супруги должны быть равны. Но равенство и равноправие – это совсем разные понятия, смешение которых грозит бедой не только семье, но и любому обществу. Так, генерал и солдат как граждане, конечно, равны перед законом, но они должны обладать и обладают разными правами. В случае же их равноправия армия превратится в хаотическое сборище людей, неспособное осуществлять свою миссию. А какое равноправие возможно в семье, чтобы при полном равенстве супругов сохранялось её целостное единство? Православие предлагает следующий ответ на этот жизненно важный вопрос.
Отношения между членами семьи, и в первую очередь между супругами, должны строиться не по правовому принципу, но по принципу живого организма. Каждый член семьи – это не отдельная горошина среди других, но живая часть единого организма, в котором, естественно, должна быть гармония, но которая невозможна там, где нет порядка, где анархия и хаос.
Хочется привести ещё один образ, помогающий раскрыть христианский взгляд на взаимоотношения супругов. У человека есть ум и есть сердце. Как под умом разумеется не мозг, а способность мыслить, рассуждать и решать, так и под сердцем разумеется не орган, который качает кровь, но само средоточие человеческого существа – способность чувствовать, переживать, оживотворять всё тело.
Данный образ – если смотреть в целом, а не индивидуально – хорошо говорит об особенностях мужской и женской природы. Мужчина действительно больше живёт головой. «Рацио» является у него, как правило, первичным в жизни. Напротив, женщина живёт больше сердцем, чувством. Но как ум и сердце неразрывно соединены между собой и абсолютно необходимы человеку, так и в семье для её полноценного и здорового существования совершенно необходимо, чтобы муж и жена не противостояли, а взаимно дополняли друг друга, являясь, по существу, умом и сердцем единого тела семьи. Оба «органа» равно необходимы для всего «организма» семьи и должны соотноситься между собой не по принципу подчинения, а именно взаимодополнения. В противном случае никакой нормальной семьи не будет.
Теперь возникает практический вопрос: как этот образ можно применить к реальной жизни семьи? Вот, например, супруги спорят, покупать или нет какие-то вещи.
Она: «Я хочу, чтобы они были!»
Он: «Ничего подобного, обойдёмся и без них!»
И начинается накал страстей. Что дальше? Разделение между умом и сердцем? Может, взять да разодрать живое тело на две части и бросить их по разным сторонам?
Христос говорит, что мужчина и женщина в браке уже не двое, но одна плоть (Мф. 19, 6). Апостол Павел очень наглядно объясняет, что означает это единство и целостность плоти: Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор. 12, 15.16.21.26).
Но как мы относимся к собственному телу? Апостол Павел пишет: Никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее (Еф. 5, 29). Святитель Иоанн Златоуст говорит, что муж и жена подобны рукам и глазам. Когда руке больно, то плачут глаза. Когда глаза плачут – руки утирают слёзы.
Вот здесь и стоит вспомнить заповедь, которая изначально дана человечеству и подтверждена Иисусом Христом. Когда дело доходит до окончательного принятия решения, а обоюдного согласия нет, требуется, чтобы кто-то имел моральное, по совести, право последнего слова. И, естественно, это должен быть голос ума при добровольном подчинении ему сердца. Эта заповедь оправдывается самой жизнью. Мы ведь прекрасно знаем, как иногда чего-то очень хочется, а нам говорят: «Это не полезно». И мы признаём эти слова разумными и добровольно подчиняемся им. Вот и сердце, как учит христианство, должно контролироваться умом. Понятно, о чём принципиально идёт речь – о приоритете голоса мужа.
Но ум без сердца – это ужасно. Это изображает известный роман английской писательницы Мэри Шелли «Франкенштейн». В этом произведении главный герой, Франкенштейн, изображён существом очень умным, но не имеющим сердца – не как органа тела, а как способности любить, проявлять милосердие, сочувствие, великодушие и т.д. Поэтому Франкенштейна и человеком-то невозможно назвать.
Однако и сердце без контроля ума неминуемо превращает жизнь в хаос. Только стоит представить себе свободу бесконтрольных влечений, желаний, чувств…
Таким образом, муж, олицетворяющий ум, может и должен упорядочивать жизнь семьи (так в идеале, в норме; в реальной жизни некоторые мужья ведут себя совершенно безумно). То есть единство мужа и жены должно осуществляться по образу взаимодействия ума и сердца в человеческом организме. Если ум здоров, он, как барометр, точно определяет направление наших влечений: в одних случаях одобряя, в других – отвергая, чтобы не погубить всё тело. Так мы устроены.
К подобному согласию призывает супругов христианство. Муж должен относиться к жене так, как относится к своему телу. Собственное тело никто из нормальных людей не бьёт, не режет, не причиняет ему умышленно страданий. Это главный принцип жизни, который соответствует тому, что называется любовью. Когда мы едим, пьём, одеваемся, лечимся, то по какой причине это делаем – конечно, по любви к своему телу. И это естественно, так и нужно делать. Столь же естественным должно быть и подобное отношение мужа к жене и жены к мужу.
Да, так должно быть. Но мы прекрасно помним и русскую пословицу: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Что это за овраги, если применить эту пословицу к нашей теме? Овраги – наши страсти. «А я не хочу этого, а хочу того» – и всё тут! И конец любви и разуму!
Какова общая картина бракосочетаний и разводов в наше время, всем нам более-менее известно. Статистика не просто печальная, а ужасающая. Количество разводов таково, что уже угрожает жизни народа. Ведь семья – это семечко, клеточка, это основа, закваска общественной жизни. Если в обществе не будет нормальной семейной жизни, во что оно превратится?!
Христианство обращает внимание человека на то, что первичной причиной разрушения брака являются наши страсти. В каком смысле страсти? О каких страстях речь? Слово «страсть» неоднозначно. Страсть – это страдание, но страсть – это и чувство. Это слово можно употребить и в положительном, и в отрицательном смысле. Ведь, с одной стороны, страстью можно назвать и возвышенную любовь. С другой – этим же словом можно назвать и самое безобразное порочное влечение.
Христианство призывает человека к тому, чтобы окончательное решение всех вопросов принималось разумом, а не безотчётным чувством или влечением, то есть страстью. А это ставит перед человеком непростую, но благороднейшую задачу необходимости бороться со стихийной, страстной, эгоистической стороной своей природы – фактически с самим собой, потому что наши страсти, наши чувственные влечения становятся как бы нашей второй природой. И самое трудное – это победить их.
В связи с этим возникает ещё один очень важный вопрос. Что же должно быть началом, твёрдым основанием семьи? Большинство людей не задумываясь ответят, что таким основанием должна быть любовь. Нам очень нравится это слово, и мы его постоянно произносим: «Любовь-любовь-любовь…» Но что это такое, о какой любви идёт речь?
Можно говорить о нескольких видах любви. Применительно к нашей теме остановимся на двух из них. Одна любовь – это та самая, о которой постоянно говорят, пишут книги, снимают кино, беседуют в телепередачах и т.д. Это взаимное влечение мужчины и женщины друг к другу, которое можно назвать скорее влюблённостью, чем любовью.
Но и в самом этом влечении есть градация – от низшей до высшей точки. Это влечение может принимать и самый низменный, отвратительный характер, но оно может быть и по-человечески возвышенным, светлым, романтическим чувством. Однако даже самое светлое выражение этого влечения есть не что иное, как следствие врождённого инстинкта продолжения жизни, и он присущ в той или иной степени всему живому. Повсюду на земле всё летающее, ползающее, бегающее имеет этот инстинкт. В том числе и человек. Да, на низшем – животном – уровне своей природы человек тоже подчинён этому инстинкту. И он действует в человеке независимо от его разума. Не разум является источником взаимного влечения мужчины и женщины, а природный инстинкт. Разум может только отчасти корректировать это влечение: или останавливать усилием воли, или давать ему «зелёный свет». Но никакой любви (в христианском смысле этого слова) в этом влечении нет. Это совсем не та любовь, которую проповедует христианство.
Романтическая любовь – влюблённость – может внезапно вспыхнуть и столь же внезапно погаснуть. Пожалуй, почти все люди переживали чувство влюблённости, а многие и не один раз – и помнят, как оно вспыхивало и угасало. Сегодня, казалось бы, любовь навек, а завтра – уже ненавидят друг друга. Правильно сказано, что от любви (от такой любви) до ненависти – один шаг. Животный инстинкт – и ничего более. Если человек при создании семьи движим только им и если он не придёт к пониманию того, к чему в отношении брака призывает христианство, то его семейным отношениям грозит, скорее всего, самая печальная участь.
Говоря «призывает христианство», мы не должны думать, что речь идёт просто о какой-то специфике христианского мировоззрения. Христианство не придумывало новых норм жизни, оно лишь открыло для нас то, что является изначальным законом человеческой жизни. Точно так же, как когда мы говорим, что кто-то открыл такой-то физический закон. Не Ньютон же, например, установил закон всемирного тяготения. Нет, он только открыл, сформулировал и обнародовал его – только и всего. Так и христианство предлагает не что-то новое, не какое-то собственное узко специфическое понимание, но лишь открывает нам то, что присуще человеку изначально, по самой его природе. Заповеди, данные Христом, есть законы нашего бытия, раскрытые Им для нас – для того, чтобы мы могли вести правильную жизнь.
Христианство учит, что Бог есть любовь. Это говорит о том, что и человек, созданный по образу Божию, должен следовать закону любви. Но совсем не той любви-влюблённости, любви-страсти, о которой мы сейчас говорили. О какой же любви речь? О той любви, о которой говорится в Евангелии и о которой подробнее писали святые отцы – опытнейшие психологи, я бы так их назвал. Не просто люди умные и образованные в области человеческой психологии, но именно опытнейшие, прошедшие путь познания самих себя, победившие в себе страсти, очистившиеся, пережившие в себе любовь Божию и познавшие, что́ она такое.
Что же святые отцы говорят по рассматриваемому нами вопросу? Если подходить слишком поверхностно, то обыкновенный человек может даже и отвернуться от их учения. Почему? Потому что они говорят, что обычная человеческая любовь, которая столь прекрасна в глазах мира, – это ещё далеко не любовь. Это, как точно отметил священник Павел Флоренский, – лишь «переодетый эгоизм». Что это означает? Это означает всем известную реальность нашей жизни: сегодня я тебя люблю, а завтра ты меня чем-то обидишь, и я тебя возненавижу. То есть я люблю тебя ровно до тех пор, пока ты мне доставляешь удовольствие, вызываешь приятные чувства. А как только ты выскажешь что-то вполне справедливое и верное, но мне неприятное – всё, вся моя любовь тут же испаряется. Вот отец Павел Флоренский и назвал это переодетым эгоизмом.
Что такое эгоизм? Это чувство, которое требует постоянного угождения моему разросшемуся в собственных глазах «я». Это явное и неявное требование служения моему «я»: всё должно служить мне, и все должны служить мне. И если кто-то не угождает и не служит мне, не доставляет мне удовольствия, то как я могу его любить? Конечно же никак.
Согласно святоотеческому учению, обычная человеческая любовь, благодаря которой заключается брак и создаётся семья, – это лишь слабая тень настоящей любви. Той истинной богоподобной любви, которая может оживотворить всю жизнь человека. А истинная любовь возможна только на пути преодоления своего эгоизма, себялюбия. Это предполагает борьбу с угождением своим страстям – зависти, тщеславию, гордыне, нетерпению, раздражению, осуждению, гневу…
Любая греховная страсть в конечном счёте приводит к страданию. Почему? Потому что любая страсть является противозаконным, противоестественным, как выражались святые отцы, состоянием души человека. Страстное состояние – это извращение собственной природы. А грех – это деятельное проявление той или иной страсти. Каждым своим грехом мы всё сильнее и сильнее раним свою душу, калечим её. А многие грехи приводят и к серьёзным болезням тела (неврозу, инфаркту и т.д.).
Человек устроен, создан по образу Божию. И вот эта прекрасная целостная человеческая природа, созданная Богом, вдруг разрушается нами безжалостно и немилосердно, разрушается именно страстями, укоренившимися в нас: лукавством, ложью, притворством, обманом, лицемерием и т.д.
Любовь, о которой говорит христианство, – это, в отличие от обычной человеческой любви, не мимолётное чувство и переживание, а неизменное состояние. Если человек приобрёл христианскую любовь, то она уже неугасима. Но это состояние даруется Богом только по мере искоренения страстей, ибо не могут в одной душе одновременно пребывать свет и тьма – Божественный дар и сознательное нарушение Божественного закона. Великий святой VII столетия преподобный Исаак Сирин так и говорит, что невозможно приобрести истинную Божественную любовь, не искоренив в себе страсти.
Божественная любовь может умножаться в человеке по мере очищения души, но может, напротив, исчезать и в конце концов оставить человека, если он вдруг сойдёт с пути добродетели и вернётся на путь страстей. Это – один из важнейших законов человеческой жизни. Перед человеком открыта перспектива достижения величайшего блага – истинной любви. Ведь даже в области простых человеческих отношений ничего выше и прекрасней любви нет! И это тем более верно, когда речь идёт о самых глубинах человеческой личности: величайшим благом здесь становится приобретение богоподобной любви, которая обретается, как правило, постепенно, по мере успехов в борьбе со своими страстями. Это можно сравнить с тем, как искалеченный человек начинает лечиться. По мере исцеления одной раны за другой ему становится всё лучше, всё легче, он становится всё более здоровым. Если уж телесное выздоровление – такое большое благо для человека, что же тогда говорить об исцелении его бессмертной души!
В связи со всем сказанным встаёт вопрос: в чём же, с христианской точки зрения, состоит задача брака и семьи? У святителя Иоанна Златоуста христианская семья называется малой церковью. Понятно, что под церковью в данном случае подразумевается не храм, а образ того, о чём писал апостол Павел: «Церковь есть тело Христово». Церковь есть целостный и здоровый организм, живущий жизнью Христа. А в чём задача Церкви в наших земных условиях? Церковь – это не курорт, Церковь – больница. То есть задача Церкви на земле – исцелять от греховных ран и страстных болезней, которыми все мы охвачены. Исцелять!
Но многие люди, не понимая этого, ищут в Церкви не исцеления, а утешения в своих скорбях. Однако ясно, что человеку необходимо не просто временное утешение, а исцеление.
И вот оказывается, что для подавляющего большинства людей лучшим средством или, можно сказать, лучшей больницей для исцеления души является семья. В семье соприкасаются два «эго», два «я», а когда подрастают дети, уже не два, а три, четыре, пять – и каждый со своими страстями, греховными наклонностями, эгоизмом. В этой ситуации человек становится перед лицом задачи самой великой и трудной, но её решение приносит ему действительное благо не только в земной жизни, но и вечной.
Первое в этой задаче – увидеть свои страсти. Когда мы живём самостоятельно, в покое от семейных проблем и забот, без необходимости ежедневно выстраивать отношения с другими членами семьи, разглядеть свои страсти бывает не так-то просто – они словно таятся. Напротив, если мы постоянно соприкасаемся с другими людьми, нам проще увидеть, что́ в нас живёт: меня кто-то толкнул – я мгновенно разозлился; увидел, что кто-то сделал что-то не так, как хотелось бы мне, – осудил его и пришёл в раздражение; увидел, что у кого-то что-то лучше, чем у меня, – позавидовал…
В семье происходит постоянное соприкосновение друг с другом, страсти проявляют себя, можно сказать, ежеминутно. Поэтому семья может стать настоящей больницей, в которой открываются наши духовные и душевные болезни. В семье, при постоянном соприкосновении со своими домочадцами, я могу увидеть, кто я есть на самом деле! Без семьи я, скорее всего, даже и не замечал бы своих страстей, не обращал бы на них внимания и чувствовал бы себя вполне хорошим и приличным человеком. А тут вдруг оказывается, что я совсем не хороший…
Семья, при правильном, христианском взгляде на себя, позволяет человеку увидеть, что он весь словно с обнажёнными нервами: с какой стороны ни прикоснись – боль. Семья ставит человеку точный диагноз. А дальше – лечиться или нет – он должен решить сам. Ведь самое ужасное, когда больной не видит болезни или не хочет признавать, что он серьёзно болен. Семья вскрывает наши болезни.
Мы все говорим: Христос пострадал за нас и тем самым спас каждого из нас, Он – наш Спаситель. А на деле мало кто из нас чувствует это и думает о себе так, что именно я – не кто-то другой, а я – нуждаюсь в спасении. И рассуждаем примерно таким образом: «Соседку мою, конечно, спасать надо: такая змея! А меня-то от чего спасать? Бывают у меня промахи, но в целом я вполне приличный человек…»
В семье по мере того, как человек начинает видеть свои страсти, ему открывается, что в Спасителе нуждается прежде всего именно он, а не его родные или соседи. Это уже начало второго действия в решении самой важной в его жизни задачи – стяжании истинной любви. Он видит, что оступается и падает не один-два раза в день, а десять-двадцать-сто – бесконечное число раз. При этом он начинает понимать, что сам, без сверхъестественной помощи исправить себя не может.
Например, я решил: «Всё, больше ни разу не вспыхну, сдержусь». И тут же, едва меня чем-то «укололи», как я взорвался от ярости. Что делать? Пытаюсь, кажется, исправиться, хочу своего исправления, уже понимаю, что если не бороться со своими страстями, то во что же превратится наша жизнь! Но при всех попытках стать хоть чуть-чуть чище вижу, что каждая попытка заканчивается провалом.
Тогда и начинаю по-настоящему сознавать, что мне нужна помощь. И, как верующий человек, обращаюсь к Христу. И по мере сознания своей слабости, по мере смирения и обращения к Богу с молитвой начинаю постепенно видеть, что Он действительно мой Спаситель. Осознав это, уже не просто в теории, а на практике, самой своей жизнью, начинаю познавать Христа, обращаться к Нему за помощью с ещё более искренней молитвой: «Господи, помилуй, Господи, спаси». С молитвой не о разных своих земных делах – о здоровье, успехах и т.д., но об исцелении своей души от страстей: «Господи, прости меня и помоги мне исцелиться, сам я исцелить себя не могу».
Опыт не одного человека, не ста, не тысячи, а огромного множества христиан показал, что искреннее покаяние, сопряжённое с посильным понуждением себя к исполнению заповедей Христовых, является необыкновенно сильным средством исцеления души. Искреннее покаяние очищает внутреннее зрение, и человек начинает видеть всё больше и больше собственных грехов, а затем и сами их страстные корни, скрывающиеся в его сердце. Это ви́дение приводит к ещё большему осознанию, что сам человек не может ничего сделать со своими страстями, которые не просто мешают по-человечески жить, но и губят. Это осознание на языке православной аскетики называется смирением. И лишь по мере смирения Господь помогает человеку очиститься от страстей.
Христианство – это наука, это, прежде всего, опыт – опыт борьбы со страстями и опыт жизни со Христом и во Христе. Любой христианин при желании может к этому опыту приобщиться. Приведу простой пример. У кого из нас не бывает таких случаев, когда приходится сильно переживать по поводу какой-либо неприятности, тем более какого-нибудь несчастья. Что делать? Кажется – всё, выхода нет. Нет никаких внешних способов, чтобы избавиться от этого. Человек страдает, переживает, а ничего поделать не может… Христианство даёт средство для полного избавления от любой скорби. Что это за средство?
Нужно искренне осознать и от всей души говорить в молитве: «Господи, достойное по своим делам получаю; скорбь эта обрушилась на меня не потому, что кто-то мне её подстроил, не потому, что таково стечение обстоятельств, а исключительно по причине моих страстей; Господи, я достойное по делам своим получаю, прости меня и помоги мне». Множество христиан засвидетельствовало действенность этого средства. Кто по-настоящему искренне посмотрит в свою душу и действительно искренне скажет в молитве, что достойное по своим делам получает[1], тот действительно получит утешение и исцеление от Бога.
Очень важно при этом знать, что особенно ощутимую помощь получает тот, кто не только осозна́ет, что достойное по делам своим получает, но и с понуждением, вопреки страстным желаниям своей души, вопреки своему сердцу будет говорить: «Господи, слава Тебе!» Сколько раз? Сто, тысячу? Не считайте, а попробуйте. В наших руках средство освободиться от той тоски, от того отчаяния, от той боли, которая присутствует в нашей душе по причине наших же страстей. Это не я вам говорю – это говорит двухтысячелетний опыт христианских подвижников. Но полное исцеление не даётся в одночасье. Страсти настолько укоренены в нас, что полное избавление от них требует непрерывного труда в течение всей жизни, а не одной-единственной таблетки.
Когда авторитетный врач прописывает нам какое-нибудь лекарство и обещает выздоровление, мы сразу бросаемся искать это снадобье, находим и начинаем принимать. А тут нам предлагается средство, проверенное огромное число раз в течение двух тысяч лет, которое не требует от нас ничего внешнего – никакой химии, никаких больниц, врачей, никаких внешних усилий. Требуется только одно – искреннее осознание, что мои скорби – законные следствия моих же страстей, а потому «достойное по делам моим приемлю». И понимая, что скорби – это лекарства, а не наказания, мы должны от всего сердца благодарить Бога, обращаясь к Нему с молитвой о прощении своих грехов и помощи.
Это лишь один пример, который является очень важной иллюстрацией того, как семейный человек может начать бороться со своими страстями и к каким благим результатам эта борьба, при правильном её ведении, может привести.
Путь этой борьбы, подведём итог, состоит, во-первых, в ви́дении своих грехов; во-вторых, в осознании того, что мы никак не можем сами справиться со своими грехами и страстями; в-третьих, как результат, в обращении к Богу с искренней, от всего сердца, молитвой о помощи. На этом пути верующий постепенно приобретает смирение, и по мере его Господь исцеляет страсти, очищает душу.
Семья в этом отношении является великим благом для человека. В условиях семейной жизни большинству людей намного легче прийти к самопознанию, которое становится основанием для искреннего обращения к Христу-Спасителю. Обретя через самопознание и молитвенное обращение к Богу смирение, человек тем самым обретает в своей душе мир, исходящий от Бога – источника подлинного мира. Это мирное состояние души не может не распространяться и вовне. Тогда и в семье может возникнуть прочный мир, которым семья и будет держаться. Ибо там, где нет мира, всё рушится. И только на этом пути семья становится малой церковью, становится лечебницей, подающей лекарства, которые в итоге приводят к высочайшему благу – и земному, и небесному: богоподобной любви. Любовь романтическая проходит и исчезает, любовь богоподобная останется навсегда. Главное – бороться и стараться не допускать в своей жизни ничего того, что может изгнать её.
В заключение мне хотелось бы немного остановиться ещё на одном весьма важном вопросе. Сейчас распадается очень много семей, и часто уже нет никаких объективных возможностей для восстановления отношений. Что делать? Как быть? Как здесь не погрешить?
Для ответа на этот вопрос существуют, во-первых, соответствующие древние церковные каноны. Эти каноны регулируют брачные отношения. В частности, говорят о том, по каким причинам допусти́м развод. По этому вопросу существует целый ряд церковных правил и документов. Последний из них, принятый на Архиерейском Соборе в 2000 году под названием «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», даёт перечень допустимых причин для развода. На этих причинах я и хотел бы остановиться, приведя цитаты из названного документа.
«В 1918 году Поместный Собор Русской Церкви в определении о поводах расторжения брачного союза, освящённого Церковью, признал в качестве таковых, кроме прелюбодеяния и вступления одной из сторон в новый брак, также следующее:
Противоестественные пороки [оставляю без комментариев];
Неспособность к брачному сожитию, наступившую до брака или явившуюся следствием намеренного самокалечения;
Заболевание проказой или сифилисом;
Длительное безвестное отсутствие;
Осуждение к наказанию, соединённому с лишением всех прав состояния;
Посягательство на жизнь или здоровье супруги либо детей [и, конечно, не только супруги, но и супруга];
Снохачество или сводничество;
Извлечение выгод из непотребств супруга;
Неизлечимую тяжкую душевную болезнь;
Злонамеренное оставление одного супруга другим».
В «Основах социальной концепции» этот перечень дополняется такими причинами, как заболевание СПИДом, медицински засвидетельствованные хронический алкоголизм или наркомания, совершение женой аборта при несогласии мужа.
Однако все эти основания для развода нельзя рассматривать как необходимые требования. Они – только допущение, возможность для расторжения брака, окончательное же решение всегда остаётся за самим человеком.
Теперь немного подробнее о возможности вступления в брак с человеком другой веры или вообще с неверующим. В «Основах социальной концепции» такой брак хотя и не рекомендуется, но и не запрещается безусловно, учитывая современную действительность. Такой брак в любом случае является законным браком. На каком основании? На том, что заповедь о браке дана Богом изначала, с самого сотворения человека, и брак существовал и существует всегда и во всех народах, независимо от их религиозной принадлежности. Но такой брак не может быть освящён Православной Церковью в таинстве Венчания.
Чего лишается в таком случае неверующий? И что даёт человеку церковный брак? Можно привести самый простой пример. Вот две пары молодожёнов получают квартиры, но одним из них предлагается всяческая помощь в обустройстве, а другим говорят: «Извините, мы и вам предлагали, но вы не поверили и отказались…» Любой брак является законным, но только верующим в таинстве Венчания подаётся в помощь благодатный дар для совместной христианской жизни, для устройства семьи как малой церкви.
[1] Слова разбойника, распятого справа от Христа: Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли (см. Лк. 23, 33–43).